педагогического института очно, а потом в связи с избранием секретарем райкома комсомола переведен на заочную форму обучения. С 1963 по 1978 годы был задействован в комсомольской и партийной работе, а последующие десять лет посвятил педагогической деятельности. С 1987 по 2003 год – председатель кооператива, генеральный директор акционерного общества. С 2005 по 2011 год возобновил педагогическую работу. В настоящее время находится на пенсии.
Старик и его собака
Деревня Глухово, что раскинулась на опушке безбрежного смешанного леса, вымирала. Из сотни некогда процветавших дворов осталось не более двух десятков, да и в тех проживали старики, которых никто и нигде не ждал. А ведь были времена, когда деревня жила в достатке, о чем напоминали старые, но все еще крепкие пятистенные дома, рубленные из сосны и крытые позеленевшим тесом. Двести пятьдесят лет кряду деревенские мужики тачали хомуты и прочую лошадиную утварь, делали летом сани, а зимой – телеги. Так продолжалось вплоть до повсеместного искоренения конной тяги. Наступали новые времена, деревенские мужики как могли приспосабливались и жили дальше, иногда вспоминая о давно минувших днях, о навыках, которые переходили к ним от дедов и прадедов. Близкий лес таил в себе не только богатства, но и опасности, особенно зимой, когда голодные волки в поисках добычи бродили по ближайшей околице и дальним огородам. Потому в каждом деревенском дворе было по две и даже по три собаки, своим лаем предупреждавшие селян о приближении волчьей стаи.
В пятидесятые годы прошлого столетия скорняжное дело, веками кормившее селян, окончательно заглохло, а деревня превратилась в животноводческое отделение крупного совхоза. Бывшие скорняки стали пастухами, свинарями, а бабы – доярками. Старик Гаврила Хомутов, сколько себя помнил, был свинарем. В десять лет его приставили смотреть за молодняком, а когда подрос, доверили племенное стадо, которое славилось на всю округу.
Так было вплоть до начала девяностых, которые в корне изменили всю вялотекущую деревенскую жизнь. Некогда богатый госхоз в одночасье превратился в частное хозяйство, владельцы которого тут же стали распродавать коров, свиней и прочую живность. Старика Гаврилу, как и большинство старейших работников, отправили на пенсию, а молодежи предложили перебираться в соседний городок и там устраивать свою жизнь.
С этого времени деревня стала быстро хиреть и вскоре превратилась в призрак былого благополучия. От былого величия остались только фамилии – Хомутовы, Телегины да Саньковы. Сын старика долго сопротивлялся, потом продал двух стельных коров, трех полугодовалых поросят и вместе с женой и ребенком покинул обезлюдевшую деревню. Старик, которому в ту пору исполнилось семьдесят годков, остался со своей больной старухой Марфой в большом деревянном доме со множеством пустых надворных построек. После многих лет работы, тревог и забот в жизни старика наступила полоса безвременья, когда никуда и незачем было спешить, все ограничивалось кухней да стареньким телевизором.
Но однажды накануне Нового года из города приехал его старинный друг Иван Телегин и привез крохотный палевый комочек.
– Вот, Гаврила, на твое семидесятилетие привез тебе подарок – породистую с отличной родословной московскую сторожевую овчарку. Расти и знай: это твой самый верный, самый бескорыстный друг, который не раздумывая отдаст за тебя свою жизнь. Вырастет и будет такой же большой и сильный, как его отец.
И протянул старику фотографию гордого красавца, грудь которого была сплошь увешана многочисленными медалями. Их было так много, что хозяину пришлось соорудить нечто вроде фартучка и разместить на нем награды породистой собаки.
– Ежели захочешь, – продолжал Иван, – через год-полтора твой новый друг так же, как его отец, начнет побеждать на самых престижных выставках и будет гордостью подмосковного собаководства.
Старик взял на руки щенка, и тот доверчиво уткнулся ему в теплую подмышку. Затем он нашел небольшую коробочку, устелил ее мягкими тряпками и, уложив щенка, сказал:
– Тут твое место. Спи.
Но не тут-то было, щенок тыкался по углам коробки, жалобно скулил и даже несколько раз всплакнул.
– Получил подарок – вот и нянчися с ним, – заворчала старуха. – Вишь – материнскую титьку ищет.
Старик пошарил в старинном комоде и нашел там чудом сохранившуюся от внука маленькую бутылочку с детской соской. Затем, налив в нее молока и подхватив на руки щенка, стал ходить с ним по избе.
– Совсем из ума выжил, собаку нянчит, точно малое дитя, – ворчала старуха, – ты еще спать уложи его с собой.
– И уложу, не вишь, што ли, по материнскому теплу больно скучает, – огрызнулся старик.
Щенок рос не по дням, а по часам и, чуточку повзрослев, стал проявлять свой характер в том, что всех дичился и признавал только старика. Потому и назвал старик его Диком, что значит дикий. Через два месяца Дик стал вполне самостоятельным. Он с увлечением гонялся во дворе за курами, подкрадывался к гусям, но те в обиду себя не давали и больно щипали его. Поздно вечером, дождавшись, когда старик засыпал, он тихонько взбирался на его кровать и укладывался в ногах. Иногда он внезапно просыпался, вскакивал и, оглядев комнату, звонко тявкнув, снова ложился на теплую постель. Через год некогда крохотный палевый клубочек превратился в огромного умного и преданного друга, с полуслова понимающего своего хозяина.
К этому времени в деревне стали происходить странные вещи: вдруг ни с того ни с сего на окраине деревни стали загораться старые заколоченные покинутые хозяевами дома. Старухи, из тех, что остались в деревне, всполошились и, сообразив, что никто кроме старика с его громадной овчаркой не защитит их от злодеев, уговорили по ночам охранять деревню. Так бывший свинарь стал сторожем. По ночам они с Диком несколько раз обходили деревню и, не обнаружив никого, перед рассветом шли домой. С этих пор пожары прекратились, а по весне к ним зачастили незваные гости из Москвы. Сначала они предлагали скупить все пустующие дома и, не получив согласия, стали размечать и нарезать земельные участки на пойменном лугу, что некогда служил пастбищем для деревенской скотины. В начале лета началось бурное строительство огромных коттеджей в два и более этажа, с пристройками и теплицами. К зиме на огороженном бетонным забором лугу точно из-под земли выросли двадцать семь современных элитных домов. Теперь уже новые хозяева стали нанимать старика для охраны их дорогой собственности.
– Вот ведь как получается, одни из деревни, другие, наоборот, к земле потянулись. Получилось два людских потока: один поток – из голодной деревни с пустой котомкой в сытый город, другой поток – с большой мошной из зачумленного города на свежий воздух потянулся, – обходя вместе с Диком новый дачный поселок, рассуждал старик. – Только странно получается, не
